Часиков в 10 выехал на речку, половить голавлика. Поехал сегодня в другое место, подальше прежнего километров на 40. По пути проехал несколько умирающих деревень. Когда-то это были нормальные деревни. В них жили люди, бегали детишки. А сегодня все разрушено, покосившиеся избы,
разобранные фермы,
заброшенные кладбища навевают тоску.
Живет в таких деревнях несколько стариков и старушек. Грустно.
На полях заканчивают посевную, Озимые гладким зеленым ковром тянутся до горизонта.
Фруктовые деревья почти все цветут.
Приехал чуть попозже 11.00. Разобрал снасти, покурил. Голавль клевал исправно.
Но почему-то брал на одну приманку. Смитовский камион текила СР. Цвет коричневый с красным брюхом. В конце-концов этот воблер был оторван при вытаскивании очередного голавля. Опять корю себя, что не прикупил подсак. Замена на чаббик умерила голавлиный пыл. Зато окушки на него просто кидались. А затем произошел очень интересный момент. При очередном сплаве воблерка с небольшим поддрачиванием ощущаю мощный рывок и визг фрикциона. ПотОм тишина. На том конце никого нет. И через пару секунд повторный удар, но намного слабее. Палка в дугу. Фрикцион повизгивает. Короче вытащил голавлика грамм на пятьсот. Но самое интересное то, что переднего тройника нет вместе с заводным кольцом.
Комаров тьма, все руки искусали сцуки. Вот как-то так. На камион сегодя ловилось оч. Хорошо. На все другое на два порядка хуже. ПыСы. Весь рып отпущен.
Голавль отнерестился.
Упоминание о заброшенных и умирающих деревнях наводит на грустные мысли. Не в тему рыбалки (да простят меня админы и модеры), а просто от души...
Н. Мельников. Поставьте памятник деревне На Красной площади в Москве, Там будут старые деревья,
Там будут яблоки в траве.
И покосившаяся хата С крыльцом, рассыпавшимся в прах, И мать убитого солдата С позорной пенсией в руках. И два горшка на частоколе, И пядь невспаханной земли, Как символ брошенного поля, Давно лежащего в пыли. И путь поет в тоске от боли Непротрезвевший гармонист О непонятной "русской доле" Под тихий плач и ветра свист. Пусть рядом робко встанут дети, Что в деревнях еще растут, Наследство их на белом свете - Все тот же черный, рабский труд.
Присядут бабы на скамейку, И все в них будет как всегда - И сапоги, и телогрейки, И взгляд потухший... в никуда.
Поставьте памятник деревне, Чтоб показать хотя бы раз То, как покорно, как безгневно Деревня ждет свой смертный час. Ломали кости, рвали жилы, Но ни протестов, ни борьбы, Одно лишь "Господи помилуй!" И вера в праведность судьбы.
